Четыре.
Вечером, когда мы приехали домой, Валера снял пароли у детей с компов, и они легли спать. Как они спали всю ночь — не знаю, я бы не смогла.
Утром, когда мы проснулись, они уже играли. Поскольку мы договорились, что с этого момента мы не сделаем им ни одного замечания, то я даже заглядывать в их комнату не стала.
Через некоторое время, услышав мою возню на кухне, Ника прибежала поцеловать, что-то схватила из еды, и умчалась. Шон не приходил.
Такого тихого дома, когда все дома, у нас не было никогда. Мне было неуютно: я ходила взад-вперед, выходила в садик, сидела в телефоне, пыталась готовить, писать, читать. Ощущение было непонятное и тревожное: я объясняла себе это слишком быстрым развитием событий, как если сразу оказаться на девятом месяце с одышкой, изжогой и тянущей спиной — со временем должно наладиться.
В обед прибежала Ника опять что-то схватила пожевать, и убежала. Шон не выходил.
Вышел Валера спросил “ну, что?”, пообедал и пошел дальше работать. Шон не выходил.
Ближе к шести вечера, когда Валера обычно заканчивает работу, потому что у нас вечер для всей семьи, не вышел никто. Когда через час Валера снова спросил “ну, что?”, Шон все еще не выходил.
Тогда я посчитала, сколько суммарно часов Шон просидел за компом — оказалось, одиннадцать. За это время он не вышел ни в туалет, ни попить, ни поесть. Я до сих пор не знаю, как физиология так выключилась. Валера говорит мне — “ты просто не заметила, как он выходил”. А я ему говорю — “просто в это страшно поверить”.
Я зашла в их комнату, и аккуратно спросила:
— Шон, может быть стоит сделать перерыв? Ты знаешь, сколько ты сидишь уже?
— Нет, — не отрываясь от компа, — часов пять?
— Одиннадцать.
В этот момент он повернул ко мне голову: он посмотрел за окно — там уже было темно — он был напуган и не верил.
Он встал, мы покушали, потом сидели вдвоем на диване, разговаривали. Он говорил, что не может поверить, не знает, как такое случилось, что время будто остановилось. Я просто слушала его, а он говорил и плакал. Похоже, что все, о чем мы ему говорили о компьютерных играх, вдруг стало его реальностью.
В этот момент у меня появилась уверенность, что мы приняли правильное решение, и этот опыт поможет ему управлять своим экранным временем.
Поскольку по нашему договору ограничений не было никаких, то никто не повел их спать, и они вернулись играть обратно. Было десять часов вечера.
Через полчаса Ника забралась в нашу кровать, я уже лежала и читала, сказала, что хочет пойти спать, попросила с ней посидеть, как обычно спеть колыбельную.
Шон взял свой лэптоп, и пошел играть в зал, чтобы не мешать Нике спать — комната у них одна на двоих.
Когда мы уходили спать в двенадцать ночи, он все еще сидел. Валера спросил у меня “не слишком ли?”. Я ответила — “давай посмотрим”.
🍃
Дальше, конечно же, я не буду описывать каждый день так, как первый. Я буду выделять важные, на мой взгляд, моменты, которые повлияли на дальнейшие события и решения.
Между этим еще расскажу про все остальное, на что перестало распространяться влияние родителей: еда и сладкое, умывание, личная гигиена, режим дня, помощь по дому и вообще, наши отношения. Для меня это тоже темы, где я все время ищу правду жизни.
Надо сказать, что ответить на вопрос “чем все закончилось” в одном предложении, мне неинтересно. Я не обладаю сакральным знанием, как правильно, поэтому мне интересен процесс познания больше, чем результат.
Конечно, в какой-то момент я напишу, что взяла для себя из этого опыта, к чему мы пришли, что поняли наверняка, на что еще предстоит ответить. Только это, на мой взгляд, наименее ценное из всего.